Автор(ы): xxx_13, Solet SerCro
Рейтинг: NС-17
Комментарии по фанону: Рейтинг на этот раз реально за секс и мат. Мы предупредили. Это хуманизацияперсонажи выглядят почти как люди, иллюстрации скоро будут. Отдельно скажу по именам: Сплендида мы для благозвучия сократили до Сплида, темного Флиппи называем Флипом, потому что я отчаянно хз, как иначе передать в русском эту перевернутую P)). Авторы отчаянно любят канон и усмотрели его до упаду, но действие криптонита на Сплида изменили из соображений гуманности. Учитывая, как бодро персонажи воскресают в следующих сериях и что уморить умудрились даже Сплида - Снейки тоже выжил)
Фандом: Happy Tree Friends
Пейринг: Несколько спойлерноФлип/Сплид, Сплид/Флиппи, Флип/Флиппи, Снейки/Флаки(во второй части)
Жанр: адЪ и трешЪ, местами дарк
Предупреждения: кровь. Много крови. Условно нонкон. Трупы. Много трупов. Мы постарались сохранить атмосферу
Права: все у драгоценнейших авторов, подаривших нам эту укурку
Разрешение на размещение: только тут. Давать ссылку не возбраняется.
Саммари: Этот город давно отравлен - ядом холодного равнодушия, ядом недавней войны, чьи ядовитые миазмы все еще ползут по земле, оставляя своих спятивших ветеранов, мутантов, нелюдей наедине с их жертвами. Впрочем, иногда жертвы не против.
Глава 4
читать дальше
- Что вы вчера такое пили? - пробурчал Флиппи, потирая виски, пока крылатый медитировал над огромной кружкой с водой. - И вообще, зачем?
- Что — не помню, - Сплид отпил еще глоток, с трудом подавляя желание в кружку просто нырнуть. - Зачем? Да... это... тоже не помню...
Врал он на самом деле — помнил гораздо больше, чем хотел бы. Как теперь Флипу в глаза смотреть, после того пьяного монолога о том, какие у него потрясающие глаза и — подробно — в каких позах он желает отдаваться. Упоминался вибратор. Ужас просто. И как братались — тоже помнил, это было немного раньше.
Флиппи легко его поднял и опустил только на кафельном полу. Пока вода шумела, наполняя ванну, он не сводил взгляд со спины крылатого, думая о чем-то.
- Сплид, а чем все закончилось у психиатра? - пристальный взгляд распахнутых черных глаз.
Как-то странно он вздрогнул.
- В общем, к доктору мы больше не пойдем. Не хватало еще всех докторов истребить, - грустно хмыкнул Сплиди, залезая в ванну. - Давай ко мне, мой хороший.
- Он убил его, - это был не вопрос, скорее утверждение. Он был подавлен, но все равно послушно забрался в воду. Потом осторожно прикоснулся к вырезанным на груди буквам. - Больно?
- И половину больницы в придачу, - вздохнул, кивая, Сплид. - А, это... что это?! Нет, не болит...
Вырезанных букв он точно не помнил — видно, Флип разукрасил его уже после отключки. И это нелогично согрело сердце — нужен этому паршивцу.
- Я пару букв добавил, подумал, что он забыл дописать, - уже тише проговорил Флиппи, глядя огромными наивными глазами. А его руки осторожно смывали высохшую кровь с плеч Сплида.
Летяга рассмеялся, взмахнув крыльями и обдав его фонтаном брызг.
- Забыл, конечно же... иди ко мне, мой хороший, - он потянулся целоваться, и прошептал на ушко: «А дописывать лучше зеленкой, она не смывается»
Флиппи улыбался,а с волос капала вода. Было так невероятно хорошо, когда горячие губы скользнули по шее, оставляя след от прикосновения. Такой хрупкий под пальцами, но, одновременно, такой сильный. Удивительный контраст.
Сплиди мурлыкал только тихонько, тщательно зацеловывая своего военного, такого забавного сейчас без формы, только с жетонами на шее. Флиппи старался не задевать свежие шрамы на груди, осторожно проводя ладонями и целуя ключицы. А когда он наклонялся слишком близко, металл жетонов холодил разгоряченную кожу Сплида. Вода мерно шумела, отвлекая от мыслей, а сильное тело под пальцами выгибалось, вызывая все большее желание.
Но вдруг пальцы в шрамах резко подтянули к себе летягу, а горячий язык прошел ровно по изрезанной буквами коже.
Сплид коротко выдохнул, зажмурившись и сразу выгнувшись в руках. Флип недолго дрых, конечно же.
Синяки появлялись слишком быстро, тело не успевало регенерировать. Алое закрашивало воду - вскрывались едва затянувшиеся порезы. Губы с растертой кровью нехорошо улыбнулись и поцеловали. Нежно, едва касаясь. А в открытых глазах проявлялась тьма.
- Вы теперь меняться вздумали? - рассмеялся Сплид, - Тогда пошли на кровать.
Он легко подхватил Флиппи — а именно он сейчас улыбался ему — на руки и утащил, на ходу зацеловывая.
Как именно горизонтальная поверхность оказалась у него под головой Флиппи не помнил, только влажные губы и сильные поцелуи, заставляющие забывать о том, что воздух для дыхания все-таки нужен. Летяга увлекся настолько, что испуганно дернулся, когда в губу впились клыки, а полуприкрытые от удовольствия глаза сверкнули желтым.
- Ждал меня? - хриплый шепот на ухо, а на глазах уже затянули красную повязку, не дав возможности следить за переменой личностей. Но зрение было не так уж и важно. Разве можно было перепутать нежные прикосновения Флиппи и жесткие сильные пальцы Флипа, беззастенчиво исследующие все тело?
- А то, - шепнул в ответ Сплид, пытаясь что-то рассмотреть — не удавалось. Флип мигом уронил его на живот, забираясь сверху, чтоб крылья не мешали. На этот раз он их не рвал, только дернул крепко. По тонкой коже прошелся язык, клыки прикусили шею, а потом кожу обжег холод лезвия. Нож скользил, оставляя спутанные признания тонкой алой полосой. Летун только стонал, пытаясь иногда вывернуться — но лезвие сразу входило глубже и он снова замирал, тихо выстанывая имена — вперемешку, забываясь.
Вкус кожи, потом крови. Такой горячей, такой солоноватой крови. Флип начал задыхаться. С тихим рычанием он приподнял голову летяги вверх за волосы и провел, едва касаясь, линию. Все труднее не сделать резкий росчерк по уязвимой шее. Но нож замирает и выпадает из ослабевших рук, а чуткие пальцы гладят спину, спускаясь ниже, аккуратно проникают. Флиппи двигается осторожно, покрывая нежными поцелуями саднящие вырезанные буквы.
Сплид, ощутив смену партнера, сам застонал иначе — поймал его ладонь, поцеловал нежно, медленно и осторожно, выглаживая шрамы. Глаза его от удовольствия вспыхивали шальными молниями — эта способность так долго не просыпалась... Летяга зажмурился, изогнув спину. Пусть Флиппи его отвлечет, так будет лучше. Но руки резко притянули, сжав бедра Сплида, оглаживая, задевая самые глубокие порезы, прогибая спину еще сильнее.
Над ухом — хриплый смех, по плечам и спине — вездесущие руки в шрамах.
- Я...хочу...слышать...тебя, - голос задыхающийся от возбуждения, но тон не терпящий неповиновения.
- Оох... - Сплид хрипло застонал в ответ, притиснув его руку к груди, - Дааа...
Они менялись так быстро, и у летяги просто крышу сносило от удовольствия — такие разные, такие любимые...
Флип вошел, как всегда, резко, удерживая и не давая возможности отстранится.
Еще ряд поцелуев по напряженной спине и осторожные движения, медленные, дающее время привыкнуть. Флиппи тихо застонал, прижимаясь к окровавленной спине.
- Мой хороший. - тихо всхлипнул Сплид, дернувшись к нему ближе, - Обожаю-ооох...
Его тут же уткнули лицом в кровать, сразу же ускоряя темп, проникая все глубже. По бедру прошел холод стали. Флип закрыл глаза, слишком много всего, ощущения на грани, зыбкие и одновременно острые. И эта нестабильность теперь не пугает, наоборот сносит голову. А мальчишка оказывается чертовски хорош, только он никогда об этом не узнает. Летяга дергается ему навстречу, захлебываясь стонами и вскриками, когда царапины на ногах добавляли и так острых ощущений.
От болезненного, резко накрывшего возбуждения Флиппи застонал. Ритм слишком быстрый, неровный — он остановился, почти выходя. Огладил раскрытые крылья, тонкие, дрожащие, с проступающими сосудами. Они накрывали пол-постели — Сплид раскинул руки, вжавшись в подушку, и каждую секунду ждал по ним ножа. Но глаза его любовника снова глубокого черного цвета — и вместо ножа по телу гладят бережно неловкие, осторожные руки.
- Ну же... - громче застонал летун, дернувшись к нему, отрываясь от подушки, чтобы посмотреть на лицо. От удовольствия у него в глазах темнело, он уже понимал, что снова упадет в обморок, как только кончит — только Флип с Флиппи могли его до такого довести. - Пожалуйста, еще-ооо...
- Не то что раньше, - приглушенный смешок через сбившееся дыхание, - Я вызываю привыкание, - Флип сжал клыки, с силой дергая хрупкого любовника к себе. Только он умело вплетал в любое удовольствие боль. Его плечи, уже расчерченные синяками, била крупная дрожь — и в глазах не осталось мыслей. Сплошной кайф.
- Нууу жее ооох.... еще-ооо...
Пальцы с силой зажали рот летяги, но тут же расслабленно скатились, огладив шею. Потом снова резкие глубокие проникновения, сменяемые тихими стонами и нежными прикосновениями. Чем больше нарастало напряжение, тем чаще менялись личности, контроль был потерян уже давно. Летун бился в руках, поминутно меняющих хват, и стонал так, что у обоих его любовников крышу сносило — уже без слов, только меняя тон, вскрикивая, когда тело поверх старых царапин расчерчивалось новыми. Только бы удержаться, чтобы вместе с ними...
Первым застонал Флиппи, прижимаясь к изрезанной спине. Флип оттолкнул мальчишку, рывком притягивая Сплида ближе, растирая кровь у него по бедрам. Клыки появились так резко, что Флип прокусил ими губу. Во рту растворился металлический привкус, перед глазами все потемнело, и он последний раз дернул податливое тело на себя. Летяга взвыл в голос, так, что стекла осыпались наружу, а у ветерана заболели уши, и выплеснулся сам, сразу же обмякнув на постели под едва слышный всхлип. Крылья провисли, как тряпочки, вокруг постели — от раскинутых рук.
Флип вытащил из под крыла нож и опустился рядом, его сильно трясло, первый раз за несколько лет. Появившийся рядом Флиппи накинул на Сплида тонкое одеяло и бережно обнял хрупкое тело. Летун отключился, похоже, так же надежно, как и на крыше — даже дышал едва-едва, через раз. Повязка тихо тлела — под конец он все же приоткрыл глаза.
Адреналин постепенно уходил, а мозг прояснялся. Флиппи заснул, слишком много эмоций для него. Флип потянулся, чувствуя себя полноправным хозяином тела.
В этой комнате он раньше почти не был, точнее — и не стремился зайти: Сплиди не приглашал, а самому лезть... он не вор, определенно.
Но видно было, что в этой комнате жили, и жили долго. Гора одежды у шкафа — определенно кое-кто не любит вешалки; постеры и фотографии на стенах — почему-то люди в белых халатах и всякие игрушки-стратегии, собранный из набора игрушечный вертолет у потолка. Небольшой письменный стол и рядом шкаф, забитый какими-то книгами и распечатками, небольшой ноутбук на столе.
Из-под подушки, в которую летун так темпераментно впивался, торчал край толстой тетради — коричневой, и на вид — очень, очень активно используемой: уголки обтрепались, кожа переплета потрескалась...
Он потянул за угол. Если бы кровь на пальцах не подсохла, то оставила бы на выцветшей обложке след. Некоторые страницы загнуты, но почти все исписаны черными чернилами. Иногда в стройные ряды вклинивались другие цвета и даже иллюстрации. Забавные, в странном стиле, но узнаваемые. Себя он, например, увидел в смешном медвежонке с зеленой шерстью и злобными желтыми глазами.
«Когда летел домой, поймал вот это»
В тексте — стрелка на медвежонка.
«Я еще не понял, какого черта я это сделал и на хрена оно мне надо, но чую — неспроста поймал»
Губы дернулись в ухмылку: в тот день он действительно больше напоминал зверя. Флип пролистал назад, находя начало дня, про себя прочитать определенно стоило.
«Коктейль действует как-то странно. Сегодня — к своему большому обалдению — чуть не сломал палец. Стоит привыкнуть к ломкости костей раньше, чем их в теле не останется.
В городе творится что-то невообразимое — как только я перестал вмешиваться, так сразу взлет преступности. Трупов больше не становится. Напрягает. Видимо, все же не зря этот коктейль пил.
Но мимо одного не смог пролететь: поймал маньяка-ветерана, судя по виду. Судя по физиономии — еще и рецидивиста. Что-то страшно его полиции сдавать — чую, не выживет полиция. Подержу пока у себя, присмотрюсь. Странный он какой-то. Клянется, что не убивал. Какое не убивал, если все лицо в кровище и в руках кровавый нож?
Отнял три гранаты. Что за город...»
Флип хорошо помнил тот день — последний в его полосе сладкого безумия.
Солнца не видно за плотными облаками, оставалась только жуткая жара и духота. Раскаленный воздух висел над горячим асфальтом. Враги были повсюду, они населяли этот город. Некоторые из них бесшумно падали вниз, другие сопротивлялись, третьи — умоляли не убивать — если успевали увидеть его. Если он сам показывался. Но нельзя оставлять за спиной не-мертвых врагов, и лезвие беспощадно. Осторожно петлять сетью подворотен, минуя людные улицы и пристальное внимание. Сгибаться от саднящих отбитых ребер и постоянно обтирать алое с лезвия порванным рукавом.
Строки в дневнике, ниже, в рамочке.
«Я устал, и никому больше не могу этого сказать, только тут. Мне все надоело. Может, этот маньяк меня наконец прирежет? У него такие классные безумные глаза.»
Этот тупой щенок безумно орал, что нужно спасти ее — эту куклу с пустыми газами. А мне-то какая разница. Нож плавно входит в сердце, я никогда не промахиваюсь. Умирают они быстро и слишком банально или я уже не различаю время. Все вокруг закручивается на поиске цели. Когда я заношу руку для последнего удара, на ней висит рыдающий мальчишка, но мои руки всегда сильнее.
- Пошел к черту, Флиппи! - удар, еще один и девушка бессильно падает, я больше не держу ее плечо.
«Интересно, почему он ее убил? Спас же? Не понимаю. А теперь он отмокает в ванне — в моей ванне, между прочим, а мне приходится думать, что б с ним сделать. Ну вообще. Судя по возрасту — из Вьетнама вернулся не так давно. Ну, или давно — кто их разберет, эти их мерки. Расспросить надо бы.»
А потом этот ненормальный потащил меня домой. Самоубийца, не иначе. Воду постепенно окрашивал алый и грязные разводы. И свет такой приглушенный, и вода шумит, все звуки слишком резкие, внимание обострено до предела. Не верю ему, хоть и смотрит прямо, глаз не отводит. Не боится. Зря.
Запись продолжается заметно ниже, и будто выведена сильно дрожащей рукой:
«Я, кажется... черт... не знаю, что это»
На бумаге брызги крови и отпечаток его пальца
«Первый раз я такое чувствую, и сам еще не понял, рад этому или нет. Я не знаю. У меня нет слов даже для бумаги. Это не возможно, этого не бывает. Не бывает.»
Чтобы перегнуться через край ванны и притянуть его и сил-то потребовалось немного. Дрожит и молчит, только смотрит. А взгляд нереальный, затягивает. Ударить по лицу и приподнять к себе, целуя, сразу сильно, слизывая кровь с разбитых губ.
Он был в таком шоке — интересно, почему?
«Но это было больно. Как показывает практика, жить вообще больно. Надо теперь помнить беречься его, когда глаза желтеют»
Бойся меня, чувствуй опасность, страх, ненависть. Тонкие руки с легкостью впечатываются в кафельную плитку, странные перепончатые крылья натягиваются. Даже не сопротивляешься, когда я быстро стягиваю твою одежду. А вот когда я прижимаюсь сильнее, пальцами разрывая одно крыло и размазываю кровь по твоей спине, ты дергаешься в тщетной попытке освободиться. Идиот, не провоцируй меня, я уже на пределе.
«Нет, я мог справиться. Несомненно. Но первый раз, честно, мне было страшно. Просто ужасно страшно. И не этого парня с желтыми глазами я боялся, а себя, что сейчас не сдержусь и ударю, один раз, а потом искать, куда спрятать тело. А пока я думал — он мне крыло порвал, скотина. Но я просто не мог ударить. Не мог и все. Убил бы. Не хочу больше убивать.»
Когда я опустился на край ванны, а его затащил на колени, то уже слабо понимал, что делаю. От пьянящего вкуса крови во рту в голове шум, а инстинкты требуют выход. А от ощущения хрупкого напряженного тела под руками захотелось коротко взвыть и вывернуть ему пару костей. Уязвимый. Возбуждение начало пересиливать ненависть и жажду убить.
«Ну да, он меня изнасиловал. Я всегда думал, что это будет противно. Но нет — это просто пахло кровью.»
Сжимая ребра, приподнять его только чтобы резко опустить, проникая. Наверно тогда я выглядел совершенно безумно, но губы невольно расползались в усмешке, сдержать ее я не смог. А он был весь такой надломленно-хрупкий, изящно-уязвимый. От этого выносило напрочь всю осторожность, хотелось только быть ближе к этой идеальной красоте, пропитанной кровью и болью. Брать ее грубо и насильно, разрывать на части — хрупкое крыло поддалось.
«Странно это вспоминать — но мне понравилось. Наверное, я не меньший псих, чем он, раз могу сидеть тут и чувствовать, что снова встает, хотя только что штопал разодранные напрочь крылья, да и задница еще побаливает. Просто такого никогда не было. Вот и все. Я совершенно не помню, чем все кончилось — первый раз в жизни сознание потерял.»
Как он стонет, протяжно, громко, тут от одних звуком можно кончить. На периферию сознания вкралась мысль, а был ли у него вообще хоть кто-нибудь? Но она тут же растворилась, по мере ускорения темпа. Уходя от реальности, слизывать соль с горячей влажной кожи, по ключице, перебираясь на шею, оставлять клыками сильные кровоточащие следы.
«Но я теперь не выгоню его, пока не разберусь, что происходит. Мне нужно понять. Просто разобраться, почему так.»
Последний раз дернуть податливое тело вниз, невозможно было долго сдерживаться. Не отпускать, обжигая дыханием шею. Я прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением к дрожащему телу. От него сейчас резко пахло кровью и — отчетливо — желанием. А этот мальчишка сам тот еще псих.
Он обмяк в руках — вырубился. И тоже кончил, кстати.
«Этот парень меня не узнал. Хорошо. Значит, все же не успел прославиться, трудно было бы убегать. Хотя — мог ли он узнать, без всех этих алых плащей и прочих повязок? И не мог, наверно.»
Этого ненормального пришлось оставить на диване, очнется, сам раны перевяжет. Мне еще осмотреться нужно. Нож лег в ладонь, приятно ее оттягивая. Живет он, как оказалось, один. Поэтому я успокоился и сел в кресло напротив. Интересно посмотреть на его реакцию, когда очнется.
«Вообще — поражаюсь его наглости. Это ж надо — изнасиловать хозяина дома, не оказать никакой помощи и еще нагло дождаться, пока очнусь. Хотя, может он ждал, что я испугаюсь ножа? Ну я нож забрал, сломал, сказал, чтоб этого не видел больше и ушел к себе. Пишу вот. Он чем-то гремит. Не хочу даже знать, чем. Надо бы имя выяснить, что ли. Хотя в этом городе вроде считается, что секс — не повод для знакомства? Тьфу, до сих пор по хребту дерет, как вспомню...»
Эта скотина сломала мне нож... Шкаф с грохотом упал на пол, стекло разлетелось по полу. Мой любимый нож, с которым я прошел войну. Стол ударился о стену, треснув. Еще и спрятался, думает, дверь меня остановит. С силой пнуть деревянную преграду тяжелым ботинком.
Он сидел там, как раз над этой тетрадью, и не обернулся на грохот. Только вскрикнул, когда осколок лезвия вошел под ребро. Он бьется в руках, но как-то совсем слабо.
В этом месте на листе длинная царапина от его ручки.
Отбрасываю тонкое тело на пол и с удовольствием наступаю на кисть подошвой. Сопротивляйся, сопротивляйся же! С сумасшедшей улыбкой вожу по незащищенной шее обломком ножа и продолжаю следить за твой реакцией. Но я сейчас слишком нестабилен, не могу ждать, сердце громко бьется о ребра. Поэтому не выдерживаю, наклоняюсь почти к самому лицу, прикусываю нижнюю губу, не лезвие не убираю.
Он только слабо трепыхается, закатив глаза — конечно, ведь тяжелый ботинок стоит прямо на тонкой перепонке, тянущейся от руки — что за уродство? Откуда оно? А потом затихает на секунду — и отшвыривает меня в стену так, что ребра хрустят.
Тяжело поднимаюсь на локтях, перед глазами еще покачивается комната. Да кто он, черт возьми, такой? Сила явно не человеческая. Я повернулся слишком резко, мир в раз потерял цвета, уходя в темноту.
Текст продолжается на следующей странице, на этой осталась только еще одна короткая запись:
«Я посмотрел на жетоне. Его зовут Флиппи.»
Все тело невыносимо болело, каждое движение отдавалось тяжестью в перенапряженных мышцах. Что этот подонок опять сделал с нашим телом? Куда на этот раз вляпался? Я со второй попытки все же открыл глаза. Как оказалось, зря. На меня очень выразительно смотрело странное существо с прошитыми крыльями.
Следующая страница снова была украшена медвежонком — на этот раз улыбающимся, с черными глазами:
«А этот Флиппи — неплохой парень. В смысле, когда он именно Флиппи. Ветеран с раздвоением личности, ну я и везуч... Я уж не стал рассказывать, как мы вчера с его вторым я... кхм... Ладно, он вроде бы не помнит, да и я не настаиваю. И ему нравятся мои кексы!»
Сплиди добрый. Очень. И за что его Флип так избил? Хотя тут и думать не нужно, этот маньяк ненормальный, помешанный просто.
Через несколько страниц довольно скучных жизнеописаний, очень маленькими буквами:
«Он у меня третий день, а мне кажется, что я уже его люблю. Осталось выяснить, кого именно из них.»
Флип чуть не выронил тетрадь. Этого не может быть, Сплид еще и не мог выбрать? Да летяга действительно сумасшедший.
Пролистать еще пару страниц и остановиться на выделенной красной рамкой надписи.
«Я не могу выбрать!!!»
И списки: «Флип: жестокая умная расчетливая сволочь. Рвет мне крылья каждый раз, вылезает, стоит только подумать, что его больше нет. Стоит только испугаться, что его больше нет. Флиппи: очаровательный, неловкий и влюбленный по уши. Добрый и классный, с ним так уютно вместе. Но я пугаюсь, каждый раз, когда этого нет слишком долго. Наверное, потому что без темной стороны жить не так интересно. Наверное. Жаль, мои ученые не выжили. Может, кто-нибудь из них сказал бы, что со мной»
Флип перелистнул дневник на начало, обнаружив, что почерк там немного другой:
«Доктор Флаки сказал, что мне нужно записывать переживания. Прошлую тетрадь я нечаянно спалил, так что продолжу тут: на мне все еще ставят эксперименты. Ну не то чтобы больно, но как-то обидно — я не только на это способен. Ученые говорят, что моя сила растет слишком быстро. Ну я и сам вижу — сегодня вышел через дверь и не заметил, что она заперта была. Вчера руку Снайду сломал случайно. Он говорит, что не в обиде и ходит в гипсе.»
Дальше надпись продолжалась чуть ниже, и снова дрожащей рукой:
«Не хочу криптонит. У меня от него голова болит. Но это единственный выход, единственный! На месте центра развалины, и я не чую там никого живого, и я не хочу, чтоб меня поймали, понятно? Они снова попробуют заставить меня убивать, а я не хочу этого.
У меня в стакане криптонитовая взвесь. Если зажмуриться и быстро выпить — может быть я умру? Хорошо бы. Жить не хочется. Ужасно. Они так кричали... Не хочу вспоминать, больше никогда.»
За окном взвыли сирены — опять куда-то ехали пожарники... или скорая? Черт знает, в этом городе сирены воют каждую минуту. Но вот дверь выламывают далеко не всегда. Флип дотянулся до ножа и выглянул в окно. Так и есть, уже дом оцеплен, все пути перекрыты.
- Сплид, - он потряс летягу за плечо — бесполезно. А тяжелые шаги уже на лестнице, на кухне звенит стекло и от визга сирен по телу проходит волна. На губах вечная улыбка, а руки уже довязывают узел в последней ловушке. Но в комнату залетает сразу пачка гранат — слезоточивый газ, снотворное... Дернувшийся было Сплиди падает на постель в новом обмороке — снотворное он не переносит. Слышны крики — кто-то попался, но врагов слишком много, этаж слишком высокий, снаружи снайперы...
Автоматная очередь наискось пробивает стену и окно. Осколки дождем осыпаются на ковер, пыль штукатурки кружится в воздухе. Флип смотрит как она медленно разлетается и оседает. Как слишком медленно падают на пол первые ворвавшиеся в комнату, путаясь в очередной ловушке.
- Живыми взять, мать вашу! - орет кто-то из глубины, - Обоих живыми!
На нападающих противогазы, и Флип двигается медленно — слишком медленно, когда его оттесняют от кровати — от которой доносится щелчки и тихий стон Сплида, в задымленном воздухе висит снотворная дымка, и нападающих все еще слишком много, слишком... Гранат нет, их отнял летяга, нож выбивают из рук, укладывая на пол прикладом.
@темы: Happy Tree Friends, Незакончено, Крупное, Перемирие, NC-17
История любви очень подходит тому миру...
Должная степень кровавого безумия?)
Правда, у нас абсуда поменьше
Поменьше, чем в мире?..
Ты сами мультики посмотри
Квакие???
Хэппи три френдз 0.0 Чувствую, сделаю посвященный им пост...
Это будет интересно...
А то название у меня исключительно с Sylvanian Families ассоциируется (твакие флокированные зверюшки, их домики и т.д.)
Я просто выкладывал в зеленом ролики с ними
Ага, теперь видела... То есть факт выкладывания видела, а проигрываться они не в настроении.
посмотри, тут предпочледний пост - как раз с избранными роликами
Я пост вижу, я ролики открыть не могу...
Ага. Я вот скоро уеду, там компьютерщиков много - в Кирове... Буду их отлавливать.
правильно)
И доставать!
гыы)
Тут не смеяться, тут сочувствовать впору...
Да лаадно)
Ага. Сегодня договаривалась о постановке программы. Что характерно - на чужой комп.